Глава двадцать третья Николаос Зангалис Повесть о настоящем человеке
Когда ты начинаешь писать книгу, то вряд ли можешь привязать очередного героя к дате написания. Но сегодня — 9 мая 2020 года, в 75-ю годовщину Великой победы, — хочу рассказать о простом человеке, о настоящем человеке, о партизане, офицере, рабочем — моем деде. Николаос Зангалис, или, как все его называли — просто Никос или дядя Нико, родился на северо-западе Греции, недалеко от города Янина в деревне Дремадес. Когда-нибудь я подниму архивы и изучу подробно биографию всех своих предков, но сейчас я закрываю глаза и вижу себя в маленькой двухкомнатной ташкентской квартире на улице Степана Кадышева, 7… Этот добродушный человек, который ходил по дому после работы в домашних штанах и белой майке, у которого в глазах блестела искорка и наготове всегда была шутка, и был мой дед. Кстати, дедушкой я его никогда не называл. — Дед, а расскажи мне о фашистах, — часто просил его я. — Ты же в Греции был партизаном — Было дело, — говорил Николай Пантелеевич, как его называли на русский лад. — У меня был белый конь и огромная сабля. Вот я и рубал ей захватчиков. От восторга у меня дух захватывало. — Хватит фантазировать, — вмешивалась в разговор бабуля. — Какой еще белый конь… Да, Анна Федоровна любила, выражаясь современным языком, «потроллить» деда… На самом деле деревня, где жил дед, в те годы была подвержена «левым» политическим движениям. До конца жизни Николай Пантелеевич оставался настоящим коммунистом. В полном смысле этого слова. Не теми бюрократами и растратчиками, которые потом прикрывались идеологией, а Человеком с большой буквы. Помню, как я маленьким смотрел великолепный советский фильм «Коммунист» и навсегда запомнил концовку, где главного героя расстреляли у вагона, в котором он вез хлеб. И пусть сейчас эту идеологию перевирают и извращают, но для меня неважно было, к какой партии принадлежит этот человек. Нам показали голодного коммуниста, который ехал на хлебе, но сам не съел ни кусочка. Да, пусть это и был художественный вымысел, но в моем детстве и юности рядом со мной жил человек, который однозначно поступил бы точно так же. Он и воспитывал меня в таком ключе. Учил быть честным, порядочным, добрым. Да, не было никакого белого коня и сабли. Была тяжелая партизанская война против фашистских захватчиков. Сейчас молодежь мало читает книги, да и из тех, кто читал, далеко не все знают, что в Греции было одно из самых сильных сопротивлений гитлеровцам в Европе, сначала итальянцам, а потом и немцам. — Помню, как мы голодали, прятались по деревням, как заманивали фашистов в ловушки, — рассказывал дед (хотя о войне говорить не любил). — Один раз в горах заманили целый отряд в узкое ущелье. Рисковали жизнью, чтобы немец купился на этот трюк, несколько боевых товарищей погибло. Но задачу выполнили, и мы уничтожили большой отряд. Мало кто знает, что после того, как партизаны выгнали из Греции фашистов, началась кровопролитная гражданская война, а при разделе Европы Эллада никак не могла попасть в Восточный блок. И партизанскую армию бросили. Прекратилась поставка оружия из Югославии, и дед и его товарищи были обречены на смерть. Но по приказу Сталина с 25 сентября по 1 ноября 1949 года греческих коммунистов вместе с их семьями вывезли на советских судах из Албании в условиях секретности. К началу 1955 года в СССР проживало 17,5 тысяч греков-политэмигрантов, которых сначала перевезли в ферганскую долину, а потом отправили в Ташкент. Этой историей мне хочется закрыть вопрос о том, как греки оказались в СССР, а потом в столице Узбекистана, которым меня донимает каждый мой второй знакомый. Шли годы, я много времени проводил с дедом. Баловать меня он никогда не собирался, хотя я долгое время оставался единственным внуком. В выходные он поднимал меня в 6 утра, мы делали с ним зарядку, а потом шли пахать на огород… Сколько я помню себя, столько видел, как работал дед. Он всегда трудился и прошел путь от простого рабочего на родном «Авиационном заводе» (известен на весь СССР) до заместителя начальника огромного цеха. Николай Пантелеевич пользовался огромным уважением, это чувствовал даже я, сначала ребенок, потом подросток, потом уже юноша. И знаете, несмотря на то, что все дети ленивые и вместо тяжелой пахоты на огороде предпочитают перину, Николай Пантелеевич мог меня убедить и вскапывал я огород или полол сорняки даже с удовольствием. А потом дед усаживал меня после вкусного обеда и рассказывал про Грецию. В середине 80-х годов мой дядя Леня, насмотревшись сюжетов времен «перестройки» по ТВ, каждый вечер уговаривал деда эмигрировать из Ташкента. Они еще тогда не понимали, что за красивыми вывесками, «пепси» и джинсами есть совсем другая жизнь. — Не дай вам Бог познать, что такое настоящий капитализм, — говорил им дед. — Вы еще не понимаете, как здорово мы с вами живем. В Афинах мы никому не нужны, никому. К вам будут относиться, как к людям второго сорта, Кирилла ждет работа официантом или разнорабочим. Как же вы, интеллигенты вшивые, еще ничего не знаете о жизни. Вы работаете юристами, музыкальными работниками, без всего этого человек может прожить, а я строю самолеты и, если они перестанут летать — жизнь остановится… Я краем уха слышал этот разговор, хоть мне тогда было лет 7, но запомнил эти слова навсегда — они оказались пророческими. Развал СССР очень сильно подкосил моего деда и бабулю. В 1991 году они все-таки уехали в Афины. Эта эмиграция подорвала здоровье таких еще крепких пожилых людей. Когда я 25 июня 1995 года вместе с мамой (отец уехал пробивать нам путь и подготавливать почву в 1993-м) тоже оказался в столице Греции, бабулю я просто не узнал. Из пышущей здоровьем красавицы она превратилась в тощую старуху. Дед боролся до конца. «Коммунисты» сдавали свои партийные билеты, а я навсегда запомнил важные слова Николая Пантелеевича. — Внук, знай, — с достоинством произнес он. — Пусть все до одного окажутся предателями, а я со своим партбилетом умру. В Афинах мы работали с ним на стройке. Он возводил дом… своей двоюродной сестре, за жалованье 5000 драхм в день (20 долларов). Тяжелый каторжный труд, на котором я помогал ему до своего поступления на курсы греческого языка в афинский Университет. Рядом с нами работали «люди второго сорта» из бывшего СССР, Албании, Польши, Болгарии. Мой дядя Леня, который впоследствии также трудился на стройке, как-то спросил деда: — Папа, почему ты им тоже платишь по 5000 драхм, — в его вопросе было искреннее удивление. — Ведь ты на стройке прораб, а они простые рабочие. — Ты знаешь, нет в этой жизни ничего ужаснее, чем эксплуатация чужого труда, — эти слова я тоже запомнил навсегда. — Я вас предупреждал, что ваши адвокатские регалии закончатся ровно в тот момент, когда такие, как вы, повторюсь, вшивые интеллигенты, развалите нашу страну. Спроси у этого поляка, албанца, грузина, украинца, кем они были в СССР? Вон сидит учитель, вот профессор истории, а вон известный доктор. Врачу за 50, он не знает греческого и никогда не защитит свой диплом. И ты, сын, к огромному моему сожалению, никогда не будешь работать здесь адвокатом; таскать бетон на десятый этаж — вот он, твой сладкий мир капитала. — Дед, — уже спрашивал я Николая Пантелеевича, — а почему твоя двоюродная сестра Рулла просто не поможет тебе? — Кирилл, — улыбнулся Никос, — ты еще долго будешь вспоминать нашу маленькую квартиру в Ташкенте, уют и покой, отсутствие стресса, добро соседей и человечность. Я не заканчивал университеты, но я знаю, что, если бы сами не развалили эту страну, ты бы учился сейчас в институте, а не таскал бетон по лестницам. Я всю жизнь боролся против несправедливости. И всю жизнь слышал, что наша страна — это тюрьма, что там, на Западе — настоящая свобода. Теперь у твоих родителей и у тебя есть все возможности ее вкусить. Два последних года мы с дедом прошли бок о бок. Я жил с ним, а не с мамой и папой, мне было с ним очень тепло. Порой мы не могли наговориться. Была близость и понимание. Я ходил с ним на демонстрации и воочию видел, как «ласково» разгоняет толпу местная полиция (шаг влево, шаг вправо — расстрел). Даже как-то чуть не задохнулся от слезоточивого газа… — Я верю в тебя, внук, — дед провожал меня в Москву. — Редко ошибаюсь в людях, но из тебя выйдет толк. Никогда не иди наперекор совести, помогай слабым, уважай врагов, но самое главное — никогда не сдавайся. Помни, что деньги, власть, слава — это все вторично, мимолетно. Главное — что скажут о тебе люди, а если ты будешь соблюдать все эти заветы, то настоящие друзья это оценят, а завистники промолчат. Еще два года мы виделись на моих летних каникулах, я пахал официантом по 14 часов в день, чтобы заработать на жизнь в Москве, дед так же продолжал гробить свое здоровье на стройке. Он всё ещё бодрился. В свои 73 — 74 выглядел лет на 55, а вот последний приезд в 1999-м меня расстроил. Этот несгибаемый человек после смерти бабули в неравной борьбе за жизнь внезапно потускнел. Ушел тот задор, та страсть, та любовь к жизни. Тот Николай Пантелеевич из Ташкента, стал Никосом Зангалисом, греческим пенсионером, до последнего своего дня вкалывавшим на стройке у ближайшей родственницы. Мне было больно от того, что я ничем не могу помочь. Эх, мне бы еще 10 лет в Москве, и чтобы дед был жив, ему бы не пришлось ни в чем нуждаться… Он сгорел за три месяца. От рака желудка, 5 декабря 1999 года. Его фотография всегда со мной. Его заветы всегда внутри. Его любовь до сих пор греет душу и сердце. А сегодня… Сегодня уходят последние из того поколения, из поколения победителей. С Днем Победы, Николай Пантелеевич. Светлая память тебе, дед.